Нет более прекрасного, красивого и доброго народа, чем наш адыгский народ. Почему тогда мы не понимаем друг друга?

Почему того, кто ратует за нас, понимает и переживает из-за наших трудностей и горестей, того, кто готов стать нам крепкой опорой, готов пожертвовать нам из своего сада ровно столько, сколько необходимо каждому из нас, того, кто говорит, что может стать для нашего народа огромной пользой, мы высмеиваем?

Попавшая в глаза щепка кажется нам деревом, пока же с деревом не столкнемся, кажется нам щепкой, так мы себя воспитываем. Того кто видит дальше этого, не хотят воспринимать. Но ум справедлив, в ком он пробуждается самостоятельно, тот ищет пользы для своих сородичей. Когда они этого не понимают, его ум охватывает огонь. 

Это все рассказываю из-за случая, произошедшего со мной. В 1909 году, в праздничный день, было многолюдно около Ассоколайской мечети, я тоже к ней подошел. Находясь там, где было большее скопление народу, я достал из кармана написанную уже мною к тому времени книгу, открыл ее и стал читать. Мне казалось, что она нравится и слушающим. Читал я одну ранее написанную главу из моей книги. Двое подошли ко мне и силой начали отбирать и выбрасывать мою книгу и пытались вытолкать меня из  толпы. Здесь мне тоже стало обидно и начал тоже отвечать им силой. Люди же не все дураки. Нашлись и те, кто не одобрил их действия и нас разняли.

Один из напавших на меня сказал: «Это разве книга! Ты морочишь нам головы, в ней ты ругаешь людей».

«Я не ругаю людей, я переживаю, что адыги не имеют письменности, образования, из-за этого с нами происходит столько бед, в которых мы сами виноваты. Мне горько и обидно, что мы не хотим иметь адыгской письменности. Я хочу, чтоб адыгов воспринимали как серьезных людей, а ты не понимаешь этого. Иди к Батыбийко-хаджи в кунацкую разносчиком столов, вот что ты хочешь, а не пробуждения адыгов» - ответил ему я. На что он опять набросился на меня с намерением избить меня и окружающие люди с трудом нас растащили. Не хочу здесь писать имена и фамилии тех, кто на меня тогда напал, это может задеть чувства их живущих родственников. Ведь они принадлежали к одним из лучших семей Ассоколая.

Дело, которым я занимаюсь, очень значимое, серьезное, этого не знали двое тех мужчин. Таких среди адыгов было много. 

                                                                1890-1920 гг.