".....В 1923 г. я дважды ходил за 30 км в аул Ассоколай. Идти надо было правым берегом р. Кубани мимо городища, где в XIX веке находился Малолагерный кордонный пост. Переплыв в долбленом челне р. Кубань, шел через аул Шабанохабль, где росло большое "священное" дерево, мимо аула Казанукай с его красной кирпичной мечетью и через аул Понежукай, на улице которого стояли простенькая мечеть и столб с лестницей вместо минарета. Ассоколай, подобно Понежукаю, крупный аул. В нем были две мечети. Одна из них, турлучная, крытая дранкой, отличалась от жилых домов только большей длиной и наличием жестяного полумесяца, укрепленного на крыше. Вторая мечеть была деревянной. Луковичный купол ее напоминал таковой православной церкви. Местный еффенди имел хороший фруктовый сад и небольшую личную библиотеку из русских книг и журналов. Другие жители Ассоколая садов не разводили и читать не умели. Зашедший к эфенди мог съесть одно-два яблока, но, потянувшись за третьим, узнавал о готовности хозяина продать яблоки (кстати, тут же оказывались и весы).
Около Ассоколая протекает р. Марта. Несмотря на жаркое время года, в ней никто днем не купался, ибо это было не принято. Зато на реке около самого двора при мне плавали дикие утки.
В Ассоколае, как в Тлюстенхабле и Лакшукае, жители постоянно ходили через чужие дворы, не спрашивая на это разрешения у хозяев. Создавалось впечатление, что представление о собственности на усадебную землю еще не окончательно сложилось в народном сознании. Да и улица как таковая появилась в адыгейском быту, кажется, поздно. Во всяком случае для ее обозначения адыгейцы своего слова не имеют и пользуются турецким - "урам"."
"...До 1923 г. в окрестностях Лакшукая действовала вооруженная банда Анчока Ильяса, который был родом из Ассоколая, но воспитан в Лакшукае и время от времени открыто наведывался туда.
Ильяс был незаконнорожденным сыном Анчок Хаджибеча. После смерти матери отец узаконил отцовство. Ильяс болезненно переживал свое внебрачное рождение, и когда однажды во время Первой мировой войны попрекнули его этим, то убежал на фронт. Было ему тогда 16 лет. В 1920-1924 гг. Ильяс стал известным в Адыгее абреком, и о нем даже помнят песню".
"...Второй рассказ относится уже к первой половине 1920-х гг.
Однажды, Шеуджен Джамболет, уполномоченный милиции, а попросту говоря - единственный в Лакшукае милиционер, получил ультиматум от известного абрека Анчок Ильяса, с требованием передать ему определенное количество оружия и патронов. В противном случае Анчок грозил убить Джамболета. Последний сообщил об этом начальству, и в Лакшукай прибыли три взвода конной милиции. Джамболет поскакал с ними в лес Кармалино, где Анчок назначил ему свидание. На зов Джамболета появились абреки, но, увидев милиционеров, вступили с ними в перестрелку, длившуюся 5 часов.
Под Джамболетом был убит конь, а сам Анчок получил ранение. После этого боя Джамболет некоторое время не рисковал ночевать дома. Но однажды он все же остался с семьей. Той же ночью Анчок и его соратники подожгли дом и хозяйственные постройки. В огне сгорели лошадь и две коровы. Джамболет выскочил, когда уже пылала дверь дома. Увидев выскочивших из дома Джамболета с семьей, абреки хотели их прикончить, но кормилица Анчока бросила свой платок между Джамболетом и Анчоком, и абреки остановились, не посмев нарушить обычай. А дом и постройки сгорели".