Внутри ограды каждого жилища производится все, что необходимо для его обитателей. В частности, женщины там заняты тем, что делают из светлой пряжи сукно, напоминающее фланель; бурки, седельные подушки, полотно, одежду, обувь, галуны, ножны для сабель, чехлы для ружей и пистолетов. Как и в произведении Гомера, черкесские княжны вовсе не освобождены от этих работ; наоборот, для них славой является выделиться, опередить в своем искусстве других. Мужчины занимаются плотничеством, налаживают ружья, льют пули, делают довольно неплохой порох, а также дубят весьма несовершенным образом кожи, прокатывая их между двумя кусками древесины. Кузнечное дело и обработка серебряных и золотых изделий являются единственными профессиями, которыми занимаются небольшое число ремесленников; первые выковывают ножи, топоры и гвозди; большая часть наконечников для стрел и прекрасных кинжалов, которыми они пользуются, делается далеко проживающей народностью кумыков. Серебряных дел мастера украшают оружие, рожки для пороха, пояса и т. п. Трудно представить себе степень совершенства этой работы, красоту и правильность рисунков, наносимых на металле чернью с помощью кислоты. Обычно турки поставляют черкесам дула ружей и пистолетов и лезвия сабель, которые черкесы затем налаживают на свой манер. Я видел много оружия производства европейских мастеров, между прочим, много венецианских и генуэзских сабель, кроме тех, что приходят к ним по торговым путям, причем у них есть старинное оружие, большинство из них найдены в могилах, и легко можно определить время их службы, если видишь, что их ширина зачастую уменьшилась на одну треть. Шлемы, кольчуги и луки приходят к черкесам из Персии и Константинополя; они покупают их мало, и те, что у них имеются, переходят от отца к сыну и являются одним из главных предметов наследства. Их количество, я думаю, можно оценивать в двадцать тысяч единиц.
Приблизительно через час нас провели к княгине. Господин Тауш, за которым я следовал, сказал мне, чтобы я повторял все, что будет делать он, чтобы не нарушить церемониал общения с прекрасным полом. При нашем появлении все женщины встали; мы проследовали один за другим вдоль противоположной стены твердым, но медленным шагом, опустив в знак уважения на всю длину рукава нашей одежды. Мы приветствовали их, со значительным видом приложив правую руку к головному убору. Как только мы сели, женщины семьи Индар-Оглы вновь заняли свои места на софе, в то время как с десяток женщин из их свиты остались стоять на ногах. Княгиня-мать в возрасте около пятидесяти лет производила впечатление красотой и особенно одухотворенностью лица. На ней было длинное платье, открытое спереди и застегнутое от груди до пояса, похожее на верхнюю одежду (Турецкое платье, открытое спереди, наподобие капота у наших дам) турецких женщин. На ней были также широкие «шальвары» (charvar) (Верхние штаны) из полосатой ткани и на голове большое белое покрывало, скрывавшее часть корпуса. Под платком ее волосы почти не были видны.
Юные жены князей или оруженосцев весьма изобретательны по части причесок: они носят под покрывалом красную ермолку, украшенную спереди маленькой лентой из черного сафьяна и серебряными кнопками, которая очень им идет; из-под шапочки спадают их волосы, заплетенные в длинные косички. Бюст дочерей Индар-Оглы был исключительно сжат, и их верхнее платье было снизу доверху застегнуто серебряными пряжками. На поясе старшей дочери висело множество брелоков из того же металла; форма их головного убора была не слишком изящной, они были сделаны из шести суконных полосок разного цвета, сшитых в форме долек дыни, и несколько галунов были приделаны так, чтобы закрыть швы. Девушки более низкого происхождения носили просто круглые и одноцветные шапочки. Две юных княжны, не слишком красивые, но с приятными лицами, звались: старшая — Гваша, младшая — Чапсин. Я забыл значение этих двух имен; имена, которые дают новорожденным, имеют одно значение; я видел двух женщин, одну из которых звали «львиный взор», а другую «талия лани».
....Черкесы нисколько не стесняются попросить то, что им нравится, и было бы смешно им отказывать, так как любой имеет полное право попросить у них то, что у них есть.
Этот обычай, который иногда в условиях нищеты, лени и жадности вырождается в нечто вроде попрошайничества, рассматривается черкесами как дружеские подношения, как обмен сувенирами между двумя лицами, которые будут служить им приятными напоминаниями друг о друге; естественно, что при общении с иностранцами к этому примешивается расчет, поскольку те могут предложить им больше таких предметов, которых у черкесов не хватает. Во время моих двух путешествий я постоянно подвергался осаде толпы людей, которые набивались ко мне в друзья, чтобы получить вследствие этого право требовать от меня подарков; в конце концов я остался без большей части моего багажа и мебели в моей каюте на шхуне.
После этих рассказов меня непременно станут спрашивать о том впечатлении, которое произвели на меня черкешенки, которых я видел. Если бы я попытался судить о их красоте, столь расхваливаемой восточной красоте, сразу же по прибытии в их страну, мне было бы затруднительно сделать это беспристрастно, поскольку на меня влияли бы европейские представления об этом предмете; также и мое пылкое воображение при виде страны, с которой связано так много романтических представлений, могло ввести меня в заблуждение; но, привыкнув к их именам, имея время изучить их, я могу уверить европеек, что они им ни в чем не уступают.
Черкешенки из племени натухайцев имеют овальное лицо, черты их лица обычно крупные; глаза у них чаще всего черные, красивы; они осознают это в полной мере и считают глаза своим самым сильным оружием; брови у них красивого рисунка, и черкешенки, чтобы сделать их менее густыми, выщипывают. Их бюст, который, как я уже говорил, лишен у девушек своего основного украшения, чрезвычайно тонкий и гибкий, зато у многих женщин нижняя часть корпуса очень большая, что почитается за большую красоту на Востоке и что мне показалось уродством у некоторых из них. Тем из женщин, кто пропорционально сложен, нельзя отказать в благородстве в осанке и в большой привлекательности. К тому же их костюм, особенно у замужних женщин, очень красив. Но, чтобы восхищаться ими, их нужно видеть только вписанными в интерьер их дома, так как когда они выходят из своего дома, их медленная походка и ленивый вид, налагающий отпечаток на все их движения, поражают взгляд европейца, привыкшего к живости и элегантности наших дам. Даже их длинные волосы, которые так приятно видеть разбросанными по груди и плечам черкешенки, это покрывало, которым они драпируются с тем искусством, что свойственно желающему понравиться прекрасному полу во всех странах, даже, наконец, их платье, которое, сжимая вначале их талию, затем разделяется и открывает шальвары, которые также не лишены привлекательности,— все это вдруг превращается в смешные п. стесняющие атрибуты, когда черкешенка покидает свою софу. Они в целом не лишены ума; у них живое воображение, они способны на большие чувства, они любят славу, и у них вызывает гордость слава их мужей, добытая в боях.
....Как только мы поднялись на борт, я поспешил поинтересоваться у м-ль Е. (спутница Т. де Мариньи по путешествию. - Прим. перев.) относительно деталей черкесского быта. Она рассказала мне, что княжны встретили ее на берегу и, подав ей руки, прижали ее затем к своей груди; ...бессчетное число жителей, чье любопытство было возбуждено ее появлением, окружили ее и проводили до повозки, запряженной двумя быками, куда она была помещена вместе с двумя дочерьми нашего кунака и еще одной молодой княжной из племени шапсугов; другие женщины сопровождали их пешком. По пути их встречали многие семьи и выражали свое удовольствие видеть их.
Жена Индар-Оглы вышла встречать ее на некотором расстоянии от дома в сопровождении всех своих вассалов. После общепринятых церемоний ее провели в гостевой дом. Вскоре после ее прибытия последовал обед, сервированный на двенадцати маленьких столиках. Княжны, которые постились по случаю рамазана, занимались во время обеда тем, что резали мясо и хлеб, чтобы делать из них бутерброды. После обеда ей принесли воды, чтобы вымыть руки, а затем ей вымыли ноги, что является знаком большого расположения. Остальная часть дня была посвящена тому, что м-ль Е. развлекали играми и танцами. Индар-Оглы, возвратившийся вечером, был рад видеть, в каких дружеских отношениях она была с его семьей, и просил ее считать свой дом как ее собственным. Ей понравились их обычаи, которые она успела узнать. Ее хотели сделать похожей целиком на черкешенку, и был отдан приказ сшить для нее черкесский костюм, над которым работали всю ночь.
Главный из обычаев, который не понравился м-ль Е., была обязанность женщины вставать при появлении любого мужчины или любой более пожилой женщины, будь она даже из числа прислуги; мужчины поступают точно так же в отношении обоих полов; сесть можно только после того, как лицо, ради которого все поднялись, дает об этом знак словом «тизе» («садись»). Эти люди никогда не пренебрегают этим обычаем, и даже в семье они остаются ревностными приверженцами этого неудобного обычая.
Час, указанный Кораном для ужина, был возвещен для всего жилища выстрелом из ружья, произведенным по приказу князя. М-ль Е. хотела поужинать вместе с молодыми княжнами, но обманулась в своих ожиданиях. Черкесская семья никогда не собирается за столом; отец и мать ужинают отдельно, так же как и дети, которые разделяются в зависимости от пола и возраста и отправляются съесть свою порцию в уединенном месте. Мудрая Тамара, старая рабыня-турчанка, которой было поручено повсюду сопровождать м-ль Е. и делать все, чтобы ей было приятно, председательствовала за ужином и приготовила для нее роскошную постель, украшенную дорогостоящим покрывалом. Эту женщину в молодости любил Индар-Оглы, купивший ее за большую цену по причине ее красоты. Впоследствии она заслужила титул домоуправительницы и пользовалась большим уважением всей семьи. Гваша пришла разделить ложе с м-ль Е. и бодрствовала всю ночь, чтобы ничто не беспокоило ее сон.
На следующий день м-ль Е. облачили в черкесские одежды, и княгиня-мать по этому случаю сделала ей несколько подарков в обмен на те, что были вручены ей; подарки состояли из серебряных застежек и гарнитура из пуговичек, которыми украшают переднюю часть головного убора замужних женщин.
...Как я уже говорил, в некоторых случаях воровство запрещается, особенно когда два князя дают друг другу обещание, клятву взаимно уважать имущество друг друга. Наш кунак, основываясь на вере в силу такого договора, заключенного с одним из князей шапсугов, направил к нему одного из своих вассалов с кое-какими поручениями. Шапсуг, в нарушение своих обязательств, сделал того своим рабом. Через несколько дней брат этого князя проезжал неподалеку от жилища Индар-Оглы, где трудился один человек, который, сделав вид, что ему ничего не известно, пригласил его в свой дом, где связал. Новость об этом скоро распространилась, с одной и с другой стороны направлялись представители, которым, однако, так и не удалось примирить двух князей, и дело приняло такой оборот, что, казалось, могло кончиться столкновением...
Князь, который приехал нас навестить, вынужден был вернуться к себе раньше, чем обычно, потому что шапсуги вооружались и грозили его жилищу...
В полдень один человек прибыл сообщить, что все вассалы Индар-Оглы собрались, чтобы защитить его от шапсугов, которые приближались к его жилищу. Я весьма сожалею о том, что подобный случай не был предусмотрен в данных мне инструкциях, так как я хотел бы прийти на помощь нашему достойному кунаку. Я не решался поступить таким образом, с тем чтобы не вызывать сомнений относительно того, что подобные малые войны используются Россией для того, чтобы привлекать на свою сторону какого-либо из враждующих между собой черкесских князей...
Утром у нас была ложная тревога, тем более неприятная, что наши переводчики отсутствовали и на борту не было никого, кто знал бы черкесский....
Господин Тауш, который присутствовал при атаке шапсугов, сообщил, что они, общим числом в 200 человек, отступили, не начав боя, и решили передать дело на рассмотрение национальной ассамблеи. Все их конфликты обычно заканчиваются таким образом, хотя начинаются они самым воинственным образом. Дворяне и вассалы вооружаются под крики человека, которому поручено распространять новости о продвижении противника, что он делает, носясь на полном скаку по всей округе, и они выходят из своих жилищ, чтобы собраться вокруг дома князя, который их возглавляет; но в тот самый момент, когда обе стороны, казалось бы, готовы начать жестокую битву, выступают нейтральные лица, готовые стать посредниками в их тяжбе, и все кончается несколькими выстрелами в воздух из ружей или пистолетов с одной или с-другой стороны. Только походы против удаленных народностей, когда во имя успеха предприятия объединяются несколько князей, бывают кровопролитными. Единственная неприятность, которой обернулось это столкновение, было уничтожение поля со льном, засеянным княжной Гвашей; она была этим очень огорчена и с трудом согласилась на то, что отец не стал настаивать на компенсации за этот ущерб.
...Перед своим отъездом я просил господина Тауша порыться в маленьких курганах, которые встречаются в разных уголках долины, и особенно по соседству со священным лесом, который я посещал. Черкесы считают, что это могилы какой-то великой нации, проживавшей до них в этих краях...
...Восхищение, которое я испытывал по отношению к этой стране, заставило меня задуматься о том, как мне здесь устроиться и добиться доверия ее обитателей, чтобы они видели во мне одного из своих. Дружба, которую мне оказывали некоторые из князей, была, по моему убеждению, недостаточной для того, чтобы предпринять то, что я хотел; мне нужна была мощная поддержка, и прежде всего мне нужно было, став членом их общества, рассеять те подозрения, которые еще могли иметься на мой счет. Я узнал, что существует обычай, отвечающий моим желаниям и дающий мне возможность стать приемным членом черкесской семьи. Церемония приема состоит в том, чтобы на какое-то время губами дотронуться до груди женщины; с этого момента она и ее муж становятся аталыками, которые включают чужестранца в число своих законных детей. Так как это требует вручения семье известных подарков, а я в тот момент не был в состоянии их сделать, я отложил осуществление этого проекта до следующего путешествия. Натурализованный таким образом иностранец, если он хочет обосноваться в Черкесии, не встретит никаких трудностей с женитьбой и окажется вдруг союзником множества семей, так как ответвления родства там весьма обширны и накладываемые этим обязательства — преследовать одни и те же интересы — дают ему силу и уважение, которое было бы трудно получить без этого средства.
...Мы ненадолго задержались у одного больного черкеса, которого хотел навестить мой друг. Меня удивил производившийся там шум. Молодые люди и дети развлекались самыми различными и самыми шумными играми, в то время как лекарь, сидевший с важным видом подле больного, лишь изредка произносил одно-два слова. Его место свято; никто не занимает его, пока он отсутствует; тот, кто сделает попытку осквернить его, должен будет заплатить лекарю значительную сумму. Они врачуют больных с помощью целебных трав и амулетов; что касается некоторых видов горячки, они весьма верят в целебную силу некоторых старинных могил и развалин античных монументов, куда они отправляют больных на несколько ночей. Во время моего первого путешествия в Геленджик один черкес попросил у меня лекарство или какую-нибудь молитву, чтобы помочь своему отцу, которого в течение долгого времени мучила болезнь, однако название ее мне он толком объяснить не мог. Поскольку на борту у меня не было никакого лекарства, я решился дать ему молитву, которая вредной ему быть не могла, а, напротив, вполне удовлетворила. Вручена она ему была со всей докторальной важностью и принята была этим человеком с должной почтительностью, он даже не знал, как выразить мне свою признательность. По возвращении из Крыма я и думать позабыл об этом забавном приключении, когда мне о нем напомнил тот же человек, принесший мне в качестве дара яйца и сыр от своего родителя, который совершенно поправился. Хотя я и был крайне этим удивлен, я счел себя в праве позволить себе еще немного шарлатанства и заявил ему, что был заранее уверен в таком исходе.
В отношении раненого церемония здесь несколько иная. При нем не должно быть никакого оружия, на пороге его дома ставится миска с водой, куда опускают яйцо, а сбоку кладут лемех от плуга; прежде чем войти к нему, кончиками пальцев нужно трижды постучать сверху и, окунув пальцы в воду, брызнуть в сторону комнаты. Молодые люди и девушки играют, поют песни в честь раненого и развлекаются также тем, то стараются надкусить круглый пирог, подвешенный к потолку на веревочке.
Этот обычай производить шум в комнате больного можно видеть и у других, более цивилизованных, чей черкесы, народов, которые надеются таким путем изгнать злых духов.
...После обеда князь пригласил меня навестить свое семейство. Пока я там был, жена Ногая скрылась через окно, чтобы не встретить своего мужа, о приходе которого было сообщено. Создается такое впечатление, что черкесы избегают всего того, что напоминает им о их привязанностях и удовольствиях; поступать иначе у них считается признаком человеческой слабости; у них даже считается неучтивым говорить о детях, особенно о маленьких. Я поставил в неудобное положение Ногая, показав ему на одного из его сыновей, мальчишку лет четырех, который, мне показалось, проявлял задатки такого же характера, что и у его отца. Только с возрастом они освобождаются от этого стоицизма, и старик, утвердивший свою храбрость в молодости, может свободно проявлять свою сентиментальность в кругу семьи; Индар-Оглы виделся с женой и ласкал своих детей.
...Княжны сделали все, чтобы сделать еще более трудным наше расставание; проявляя тысячи знаков внимания, старались предугадать все, что могло бы доставить нам удовольствие. Я присутствовал при исполнении танцев в сопровождении своего рода скрипки с тремя струнами; они были в азиатском духе, довольно грустные, но маловыразительные; па танцев состояли из маленьких прыжков, лишенных грациозности; их исполнение весьма затруднительно, потому что ноги почти постоянно обращены носками внутрь. Другие их инструменты напоминали флажолет и баскский тамбурин. Их песни не более веселы, чем танцы, хотя некоторые мелодии весьма приятны на слух. Их песни совершенно не рифмованы и по своему содержанию призваны прославлять достоинства и осуждать дурные поступки; в них обычно караются порочные люди. Они спели в моем присутствии несколько песен, и среди них одну, представляющую собой жалобу юноши, которого хотели изгнать из родных краев за то, что он один вернулся из похода против русских, где погибли все его соратники. Это было лишним подтверждением того, что в истории этих народов постоянно видишь черты, напоминающие героические времена античной Греции.
Поэты посвящают свои песни также тому, чтобы увековечить воспоминания о самых замечательных событиях. Эти песни можно использовать для того, чтобы попытаться проникнуть сквозь плотную завесу, которая скрывает историю кавказских народов. Мне хотелось получить перевод одной из этих маленьких поэм, но, несмотря на все старания господина Тауша, который знал несколько их, я был лишен этого удовольствия. Он перевел мне одну песню несколько иного рода, чья оригинальность заставляет меня поместить ее здесь. Я знал князя Джамбулета, о котором идет речь в песне: это был человек, известный своей храбростью; он умер во время эпидемии чумы 1816 года.
«На перекрестке дорог Пака (Что означает «курносая») приказала поставить коновязь, чтобы было где привязать лошадей всадникам, которые приезжали полюбоваться ее несравненной красотой.
Ворираша, ворира ма Пака!
Науруз-оку — Давлет-Мурза начинает танец, Бацеше-оку присоединяется к нему; наконец, появляется Ранде — Мелиш-оку.
Ворираша, ворира ма Пака!
Кудесник Хас-оглы, с нетвердой походкой,— Хаут-оглы Гаун-оку, Бацеше, Гатхе Калабат мудрый, который во всем устанавливает порядок.
Ворираша, ворира ма Пака!
Какова цель этого шумного сборища? Это все та же прекрасная Пака, которая привлекает тех, кто считается ее любовником, так как все они не могут им быть.
Ворираша, ворира ма Пака!
На перекрестке появляется ее брат Джамбулет, он вынимает свою саблю и убивает всех тех из ее любовников, кто позволил себе плохо говорить о его сестре Паке.
Ворираша, ворира ма Пака!
Их огонь постепенно затухает и узы, которые соединяли их с Пакой, рвутся, и Пака остается целомудренной. Она выходит замуж за князя из племени бжедухов.
Ворираша, ворира ма Пака!
...Я решил воспользоваться оставшимся до отплытия временем, чтобы навестить священный лес и совершить религиозную церемонию, которую я задумал уже давно. Существует обычай, что черкес, который ведет торговлю в этих краях, который возвращается из успешного набега, или который берет на себя какой-либо обет, делает приношения кресту; в этих целях к кресту или к поддерживающему его дереву прикрепляются предназначенные для этого предметы. Ни один житель не решается их тронуть, и их могут украсть только враги, которые совершают набеги в эти края; хотя они исповедуют ту же религию, они не соблюдают святость этого места и грабят все, что там находят. Церемония приношения обычно сопровождается пиршеством, на деревьях развешивают головы животных, убитых по этому случаю. Различные дела, которыми я был занят во время нашего пребывания в этих местах, помешали мне осуществить это благое намерение с той пышностью, как мне хотелось бы; пришлось ограничиться тем, что вместе с м-ль Е., частью экипажа, несколькими дворянами и нашими комиссионерами мы пришли, чтобы прикрепить к кресту несколько кусков материи; первой подала пример м-ль Е., за ней последовали и мы, остальные. У черкесов, которых мы не предупреждали о цели нашей прогулки, это зрелище вызвало такую радость и восторг, что их трудно описать; они с силой жали нам руки и обещали повсюду рассказать о нашей набожности и о том почитании, которые мы оказали их религии. Наше возвращение к старому князю вылилось в своего рода триумф.
Путешествие на побережье Черкесии, совершенное в 1823 и 1824 гг.
...Ежедневно в Анапу прибывает приблизительно до пятисот черкесов, которые на маленьких повозках, а чаще всего на спине собственной лошади привозят различные продукты для обмена на предметы, в которых они испытывают нужду. Нужно иметь привычку к такого рода сделкам и, особенно, редкостное терпение, чтобы иметь с ними дело, потому что большинство этих горцев привозит с собой слишком мало товаров: например, пару заячьих шкурок, маленький сыр и меру ячменя; каждый из них хочет за это получить не меньше дюжины мелких предметов, которые ему нужны и ради которых ему придется обойти не менее тридцати мест, чтобы заполучить их в Анапе. Я частенько видел подобные торги, которые длились по целым дням, в течение которых черкес никогда не упускает возможности описать охоту на зайца; корову, которая дает молоко, из которого делается сыр; свое поле, тяготы труда на нем, семена, урожаи и прочая. Бесполезно говорить после этого, что иностранцы вынуждены предпочесть торговать в Анапе через посредство турок, которым оставлена почетная миссия иметь дело непосредственно с черкесами.
Вне зависимости от того, как протекает каждодневная коммерческая деятельность, в определенные моменты торговля заметно оживляется благодаря прибытию больших транспортов с товарами из внутренних районов, которых турки называют «кервен» (караван); караваны приходят в апреле, августе и октябре. Первый, от калмыков, привозит много шкур быков, коров, буйволов, зайцев, а также сала и воска. Наибольший размах торговля приобретает чаще всего весной. Турки тоже не ограничиваются тем, что ожидают в крепости прибытия черкесов; они отправляются в горы, где закупают товары и делают из них небольшие склады у своих кунаков.
...Иногда между турками и черкесами происходят бурные ссоры, угрожающие спокойствию Анапы и даже ее торговым делам; зачастую причиной для этого служат события, которые у цивилизованных народов взволновали бы самое большее жителей данного квартала; вот пример: артиллеристы гарнизона злоупотребили доверием одного черкеса, изнасиловав его жену; целый ряд районов поклялись за это отомстить и заявили Паше, что они будут нападать на всех турок до тех пор, пока за это глубочайшее оскорбление не будет уплачено соответствующее вознаграждение; они добавили также, что война их нисколько не пугает, и что если у турок есть крепость, то у них есть горы. Паша засадил виновника в тюрьму вплоть до объявления приговора, который должен возложить на него штраф в виде оружия, тканей и скота.
...Господин Тауш совершил зимой путешествие в страну абазехов, известную европейцам под названием Абазии, она показалась ему более богатой, чем страна натухзйцев, и он уверял меня, что иностранец, имеющий рекомендации Индар-Ку, будет встречен там очень хорошо. У жителей этой страны свой особый язык, который господин Тауш едва понимал; они говорили ему, что у них имеется несколько старинных строений, пользующихся славой святых мест, и что в этих зданиях хранятся священные книги, фигурки и орнаменты большой ценности. Они служат убежищем для преступников, где их никто не решается тронуть. Несомненно, это церкви, о существовании которых у абазов известно, что свидетельствует о пребывании среди них христиан; кажется, античная история там также оставила свои ценные следы в виде барельефов, статуй, подписей, останков фриз и колонн...
В своем первом «Путешествии в Черкесию» я рассказывал о нескольких горных вершинах, знаменитых своей формой и исторгающимися из их недр вредоносными испарениями. Во время своего путешествия господин Тауш слышал рассказы о том, что есть очень высокая гора, возможно Эльбрус, на вершине которой имеется ужасающий провал, откуда иногда слышится звон цепей и стоны. Абазехи рассказывают, что один человек из их народности утверждал, что он спускался туда и обнаружил там гиганта, прикованного к скалам, который сказал ему: «О ты, житель земли, пришедший меня навестить, что там делается наверху? зеленеет ли по-прежнему трава? царит ли мир в семьях? преданы ли жены своим мужьям? подчиняются ли дочери матерям? сыновья отцам?» Черкес отвечал, что да, и тогда гигант сказал: «Хорошо, мне еще долго остается пробыть здесь».
Эта сказка имеет определенное отношение к легенде о Прометее, и мне приятно было обнаружить следы именно в той стране, куда его помещали античные поэты, что свидетельствует о том, что эта легендарная личность должна иметь исторические корни, свет на которые, не исключено, можно пролить, внимательно изучив горные вершины Кавказа.
...1 июня черкесы прибыли снова требовать удовлетворения за оскорбление, которое артиллеристы нанесли их женщинам; жители Анапы были этим весьма обеспокоены и предложили 1200 пиастров, или виновного для продажи, но на этом дело не кончилось...
Путешествие в Редут-Кале, Трапезонт, Пшаду и Анапу
...Между жилищем Индар-Ку и берегом речки имеется несколько строений, которые я осмотрел; их всего шесть, и они показались весьма старинными; каждое из них выстроено из пяти каменных плит, четыре из которых составлены в форме параллелограмма, и пятая сверху, в виде перекрытия, выступающего над вертикальными гранями. Эти оригинальные сооружения имеют двенадцать футов в длину и девять в ширину; поскольку они вросли в землю, их подлинную высоту определить было невозможно. Камни имеют в «толщину четырнадцать дюймов; плита, представляющая собой фасад, отступает на аршин в глубину, образуя таким образом нечто вроде открытого вестибюля. В том же камне, в его нижней части, имеется круглое отверстие, диаметром самое большее три фута.
Черкесы рассказывают, что эти своеобразные монументы были построены «гигантами» с целью укрывать от непогоды малорослое племя людей, у которых не хватало сил для того, чтоб построить себе жилище; для верховой езды эти люди использовали зайцев. Таково сказочное предание, но я думаю, что эти монументы, до сих пор хорошо сохранившиеся, служили могилами какому-то народу, населявшему Кавказ в давно минувшие времена...
...Я зарисовал... амбар для зерна, очень любопытный благодаря устройству, которым он снабжен, чтобы мешать крысам и другим грызунам проникать туда. С этой целью он поставлен на столбы высотой в три—четыре фута, имеющие сверху широкие плоские камни, образующие своего рода карниз, недостаточно широкий для того, чтобы кто-либо из грызунов мог перебраться со столба на этот карниз и затем в амбар.
Новый священный лес был сделан в этой части долины с тех пор как обитатели ее перессорились с жителями на другом берегу речки; в их распоряжении остался старый лес, где в 1818 году я делал приношение черкесским богам. Я был очень удивлен, увидев там вместо креста сооружение, напоминавшее по форме виселицу, которую черкесы наряду с крестом используют в качестве знака своей религии.
«Тау» в форме буквы «Т» иногда замещает крест, и, как мне говорили, постепенно, со временем к нему и другим знакам добавляются недостающие детали, чтобы превратиться затем в крест; знак без нескольких деталей служит свидетельством древности. Комиссионеры не смогли мне рассказать ничего удовлетворительного об этих особенностях, да и черкесы, сопровождавшие нас, казалось, знали об этом не больше. Неопределенность, которая царит в религиозных представлениях этих народов, с каждым днем все более увеличивается, и последние остатки христианства, которые вскоре совсем исчезнут, уступят место религии Магомета, уже сейчас делающей и без того слишком быстрые успехи.
...Беседуя на религиозные темы, я узнал название дней недели по-черкесски.
1. Понедельник—Плёпё (Pleupeu) —«начало»
2. Вторник—Губткхе (Goubtkhe) —«косарь»
3. Среда — Перезкеси (Perezkesi) —«малый пост»
4. Четверг — Меафек (Meafeuk) — «посредине»
5. Пятница — Перезкекуше (Perezkekouche)—«большой пост»
6. Суббота — Мефезеакеа (Mefezeakeua) — «единственный день»
7. Воскресенье — Тхаумаф (T'haoumaf)—«день бога» Воскресенье черкесы празднуют так же, к а к и мы. Довольно забавны названья среды и пятницы — «малый» и «большой пост», хотя черкесы их вовсе не соблюдают, а также то, что их названия имеют отношение к «параскеви», что по-гречески означает «подготовка», т. е. название пятницы, потому что евреи в этот день готовились праздновать следующий день.
Путешествие в Анапу в 1824 году
Уже давно возникли другие меновые рынки, которые были учреждены казаками-черноморцами на правом берегу Кубани, под специальной инспекцией их «атамана» (вождя казаков); их всего восемь, а именно:
1. Талызин. 2. Кара-Кубань. 3. Великолагерной.
Расположены напротив народности шапсугов, которые после того, как избавились от своих князей, чья власть стала тиранической, теперь управляются старейшинами и дворянами; наиболее известны из них сейчас Атулла-лазе, (Atoullah-laze), Хаут-Берзетче (Khaoute-Berzetche), Цакемуко (Tsakemouko) и Читагойе (Tchitagoje). Абазехи спускаются со своих гор и привозят на эти три меновых рынка много пушнины, воска, меда, каштанов, различные фрукты и особенно прекрасную древесину — дубовую и липовую; они уплачивают шапсугам натурой за право прохода через их земли.
4. Екатеринодар.
Напротив народности бжедухов (Bzedoukhe), которой управляет князь Алкасс (Alkasse) и его брат Мехмет-Магам-Черей (Mehmete-Maghame-Tcherei): Алкасс — семидесятилетний старик, который в дар от Екатерины II получил саблю.
5. Малолагерной.
Напротив народности киркинеев ((Kirkinei) под управлением князя Пшекуи-Могу-Корков (Pchekoui-Moghou-Korkov) и дворянина Дударука (Doudarouke), который является вождем одного района.
6. Редутской.
7. Усть-Лабинской.
При слиянии Кубани и Лабы, истоки которой находятся в горах Кавказа, напротив народности темиргоев (Demirghoi), которая признает в качестве своих сеньоров князя Тау-Султана-Бейзруке (Thau-Soultane-Beizrouke) и его брата Джанбулат-Айтека (Dzanboulate-Aitek). Их отец был убит несколько лет назад в бою, где он выступал на стороне русских против абазинцев. Тау-Султан довольно миролюбивый князь, он склонен держаться стороны России, в то время как Джанбулат не перестает нападать на ее владения.
8. Константиновской.
Напротив народности хатукаев (Khatoukai), подчиненной князю Джан-Гери-Аслан-Гери, (Dzan-Gerei-Aslane-Gerei).
За исключением шапсугов, все эти народности платят своим князьям десятину, чтобы иметь право вести торговлю с черноморцами.
Соль является единственным предметом, который меновые рынки предлагают черкесам. Казаки получают соль из соляных озер, которых у них много на Бугазе и на берегу Азовского моря; они ничего не платят правительству за ее добычу; добычей соли может заниматься любой. В стране ее продают от 15 до 20 копеек за пуд; на меновом рынке стоимость соли установлена атаманом в 50 копеек за пуд.
Прибыльной торговлей с черкесами занимаются также армяне из окрестностей Таганрога, но они не ограничиваются меновыми рынками, а пересекают Кубань и везут в горы разнообразные товары, большинство из которых русского производства; они их обменивают на черкесские продукты, которые они затем перевозят в Ростов, Нахичевань, Таганрог и т. д.; другие армяне, проживающие на Кавказе, также имеют право импортировать их в Россию.
Разумеется, возможно использовать эту торговлю для установления дружеских отношений между русскими и народностями Кавказа. Меня уверяли, что, несмотря на ее плохую организацию и отсутствие достаточных способностей у казаков, ее обмен уже достигает миллиона рублей. Та торговля, которую ведут армяне, должна быть приблизительно того же объема; к тому же казаки-черноморцы не упоминают в своих отчетах различные ценные товары, которые они получают от кавказцев, такие, как меха медведей, волков, лис, куниц, каменных куниц, диких котов, тигров и т. д.; абазехи продают им также много каштанов.
...В течение июля в Анапе состоялись две ассамблеи черкесских князей, и паша Сеид-Ахмет (турецкий командующий крепостью Анапа. — Прим. перев.) совершил поездку в глубь страны на расстояние 8 лье от крепости. Он старался выполнить важную миссию — добиться, чтобы народности, живущие вблизи от Кубани, принесли присягу на верность султану и подчинение турецким законам; чтобы достичь этой цели, он льстил попеременно наиболее преданным Порте князьям и вассалам тех князей, которые вовсе не хотели иностранного ига; он поэтому поддерживал жалобы вассалов против злоупотреблений властью со стороны их сеньоров, говоря им, что князья — бездельники, проводящие все время в седле и пользующиеся плодами их труда. Именно Сеид-Ахмету приписывают падение власти князей-шапсугов. Этому паше удалось добиться принятия присяги кабардинцами (Kabartai) абазехами и бжедухами, и во время моего пребывания в Анапе он назначил турка для управления ими; это событие с помпой было сообщено обитателям Анапы, собравшимся у него 2 августа...
В.К.Гарданов. АДЫГИ, БАЛКАРЦЫ И КАРАЧАЕВЦЫ В ИЗВЕСТИЯХ ЕВРОПЕЙСКИХ АВТОРОВ XIII-XIX вв
|