ПУТЕШЕСТВИЯ В ЧЕРКЕСИЮ (Перевод осуществлен с третьего издания).
Путешествие в Черкесию в 1818 году
Общий взгляд на страну в то время
Черкесские народы населяют сегодня всю страну, расположенную между 43-м и 45-м градусами северной широты и 35-м и 45-м градусами восточной долготы (по парижскому меридиану). На севере она ограничена Кубанью и Тереком, которые отделяют ее от земель казаков-черноморцев и гребенцов; на востоке она граничит с Дагестаном; на юге — с Имеретией, Мингрелией и Грузией; наконец, на западе она выходит к Черному морю. Кажется, она была известна под именем Тур-ан, или Таур-ан, что должно означать «страна гор» на языке халдеев и финикийцев...
Мы в Европе знали эти народы под общим именем Circassiens. Русские называют их черкесы; некоторые предполагают, что это имя татарское, поскольку Tsher означает «дорога» и Kes «отрезать», что дает имени черкесов значение «отрезающие путь». Осетины и мингрелы называют черкесов «кезехи» или «казахи», что напоминает об употреблявшемся византийскими историками названии «Казахия».
Интересно, что черкесы сами себя называют только «адыги» (Adigheu); мы не находим следов этого имени в том, что оставили нам историки древности. Народности, проживающие за Кубанью и до самых высоких вершин Кавказа, а также те, кто занимает побережье, принадлежат к трем различным нациям: черкесам, абазам и татарам; я думаю, что между Кубанью и Сухум-Кале есть только абазы; их имя можно обнаружить в названии древних «Аббаса», а имя черкесов должно, вероятно, происходить от «керкеты»; возможно, натухайцы (Natoukhaitsi) берут свое происхождение от ахейцев. Аппиан из Александрии утверждает, что эти последние были греками, которых, когда они возвращались после Троянской войны, забросило бурей в Понт-Эвксинский, где им пришлось много вынести из-за варваров; они послали некоторые из своих кораблей на родину-мать, где их встретили очень плохо и прогнали, что их привело в такой гнев, что они переняли обычай скифов и стали умерщвлять всех чужестранцев, которые приставали к их берегам. Сначала они приносили всех в жертву без различия, потом стали выбирать самых прекрасных и, наконец, еще позже жертвы стали выбирать жребием. Натухаи, которые являются одним из абазинских племен, живут к западу от шапсугов (Chapsoukhe), их территория простирается вдоль Кубани с запада на восток на восемь лье до ручья Кудака, на юге они примыкают к Большой Абазе, которая начинается за Пшадой у натухайцев, а на левом берегу Кубани обосновались татары, или черкесы, бывшие обитатели Таманского острова, который они покинули после занятия Крыма русскими; им дают название «островитян», среди них есть несколько крымских султанов.
Господин Клапрот оценивает население Кавказского побережья в 2 375 487 душ ( в том числе:)
Черкесы — 51 130 семей...
Черкесы представляют собой в настоящее время удивительную картину свободного населения, которое остается неизменно в состоянии почти варварском, хотя окружены они более цивилизованными нациями. Они рассеяны вплоть до самых высоких вершин, разделены на народности с различными наименованиями и образуют целый ряд феодальных республик, которые возглавляют несколько князей. Только турки, со времени завоевания Восточной империи, имели с ними торговые отношения; и не сделав попытки завоевать их, удовлетворились обладанием крепостью Анапа на северной оконечности побережья, в восьми лье от устья Кубани, которая служит границей с Россией; они устроили там рынок для торговли с черкесами, у которых они приобретают девочек и мальчиков, некоторое количество зерна, воск, мед, бычьи шкуры, пушнину и т. д. в обмен на товары, ежегодно присылаемые из Константинополя и Анатолии. Эта торговля, которая приносит черкесам чуму и лишает их детей, неизбежно порождает заметное падение численности их населения. Крайняя любовь к независимости, воинственность, которую ничто не может укротить, делают их опасными для их соседей. Привыкшие с самого нежного возраста к суровой закалке тела, к пользованию оружием и управлению лошадью, они не знают другой славы, кроме победы над врагом, и другого позора, кроме отступления перед неприятелем; поэтому их видят нарушающими границы и нападающими на своих соседей, опустошающими их земли, крадущими их скот, забирающими в плен тех, кто избежал смерти. Даже море не является препятствием для их разбойничьих набегов: на своих утлых барках они зачастую захватывают суда, подходящие к их берегам. Однако обычай, который остается неизвестным большинству людей и который существует у некоторых других варварских народов, должен рассеять опасения путешественника, если он хочет посетить их страну. Он состоит в том, чтобы выбрать себе хозяина, именуемого «кунак» (Konak), и достаточно знать его имя, чтобы обеспечить себе его защиту. С этого момента этот человек по отношению к своим компатриотам становится гарантом всех действий своего протеже, которому он оказывает знаки самого высокого гостеприимства и которого он ограждает от любого оскорбления; несмотря на свойственный им разбойничий дух, эти люди восприимчивы и отзывчивы на дружбу; это заметно особенно у натухаев, которые насчитывают 5350 семей и являются союзниками шапсугов, своих соседей, известных своей храбростью и насчитывающих до 10 тысяч семей.
Дневник моего путешествия
...Когда мы сошли на берег (в Геленджике. — Прим. перев.), черкесы окружили нас и, казалось, с нетерпением ждали услышать от нас имя нашего кунака; это должно было служить или залогом нашей свободы, или знаком к нашему порабощению; я сообщил им, что мы — люди князя Мехмет Индар-Оглы; они протянули нам руки и поздравили со счастливым прибытием.
...Их судно, так же как и все те, что я видел ранее, было плоскодонным, без киля, обшивка была прикреплена к очень тонкому каркасу судна гвоздями и нагелями из дерева. На носу возвышалось изображение головы животного, определить которое было бы весьма затруднительно, однако черкесы утверждают, что это была голова козла. Не было ли это сохранившимся на долгие годы воспоминанием о голове барана, изображение которой украшало нос греческого судна, приведшего в эти края Фрикса? Весла на их судах очень короткие, прикреплены к уключинам необыкновенной длины, и имеют поперечные перекладины для рук гребца. Они пользовались рулем и маленьким квадратным парусом. Многие из этих барок достаточно велики, чтобы вместить до шестидесяти человек; именно на таких барках они нападают иногда на невооруженные торговые суда, захватывая их врасплох на небольшом расстоянии от их берегов. Древние называли эти барки черкесов «камара».
Чтобы добраться до берега, я сел в барку вассалов Индар-Оглы, которые скандировали нараспев «арираша», своего рода рефрен, который черкесские гребцы исполняют на два голоса, сопровождая их движением своих весел, причем сила гребка зависит от тона рефрена; к этому скандированию они добавляют комичные гримасы, что является одним из главных качеств хорошего гребца.
....Мы подошли по одной из тропинок, которые пересекают лес в различных направлениях, к жилищу, состоящему из четырех хижин, окруженных деревьями, и вошли в ближайшее помещение, предназначенное для гостей; оно состояло из одной комнаты, обмазанной глиной снаружи и внутри; в глубине комнаты имелся большой очаг наподобие татарского и с обеих его сторон нечто вроде соф, покрытых циновками. Стены украшали седла, уздечки и оружие...
....В восемь часов утра мы сошли на берег, куда нас пригласили; там мы встретили третьего сына Индар-Оглы, который заехал в Геленджик, узнав о нашем прибытии. Молодой князь по имени Касполет обращал на себя внимание приятной внешностью; мягкие черты лица предрасполагали в его пользу; он был высок, хорошо сложен и тонок в талии, как и все черкесы. Его одеяние, похожее на то, что я видел до этого, не имело ничего отличительного. Он был одет в широкие штаны из полотна, сужающиеся у колена, сюртук или тунику, которая служила также и рубашкой и была покрыта сверху одеждой такого же покроя из серого сукна, имевшей на груди с каждой стороны кармашки из сафьяна, служившие для хранения патронов; на ногах у него были длинные носки из серой шерсти без подошв, завязанные под коленями широкими завязками из фетра, туфли из сафьяна, очень закрытые, без подметок; на голове — колпак из бараньего меха. Его оружие состояло из ружья с маленьким округлым прикладом, висевшее на ремне в шерстяном чехле, очень широкого кинжала, пистолета, отделанного серебром, и сабли с рукояткой из того же металла, без щитка, изогнутой в форме ножа и вложенной в расшитые ножны, сделанные из нескольких кусков сафьяна разного цвета.
Предметами роскоши у черкесов считается прекрасное оружие, за которым они следят с величайшим тщанием; они обривают себе голову, но немногие делают это так же, как турки, и чуб на макушке у них куда больше. Старики сбривают себе бороду, а молодежь только подстригает бороду ножницами таким образом, что большая ее часть остается, чтобы подчеркивать их мужество. Они все носят более или менее длинные усы.
....По дороге мой переводчик рассказал, что у черкесов нет определенных часов для приема пищи и что они едят, когда почувствуют голод, но только кусок хлеба или просяной лепешки. Во время своих путешествий или набегов против соседей им на целый день хватает небольшого количества кислого теста. Эту пищу, которую называют «комил» (Komil), они держат в кожаном мешочке, притороченном к седлу; подобное воздержание прекращается по случаю приезда чужестранцев и в дни праздников: тогда они едят обильно, вкусно и в любое время.
При входе в дом черкесы отдают слугам все свое оружие, которое тут же развешивается на стенах рядом с оружием хозяина, и оставляют при себе только кинжал, с которым не расстаются никогда. Из уважения к нам они оставались все время на ногах; если бы нас не было, все сидели бы, за исключением хозяина дома. Нам предложили вымыть руки, и сразу же после этого был сервирован обед на восьми маленьких круглых столиках, фута полтора в диаметре, которые с большой скоростью сменяли друг друга. На первом были сладкие и молочные блюда; на втором нечто вроде круглого пирога из просяного теста, посреди которого красовалось прекрасное рагу из курятины, приправленное большим количеством красного перца; я мало ел его, потому что было жарко и нам не хватало вилок; просяное тесто служило нам вместо хлеба. Далее шли соленое мясо, которое едят с медом, пилав, яйца и т. д.; по окончании обеда нам снова предложили вымыть руки.
Для черкеса постыдно есть быстрее иностранца; потому наш хозяин, молодой князь и его остальные друзья не принимали участия в обеде, они лишь ели наш десерт по мере того, как его выносили во двор.
Мы принесли с собой платки и иголки, чтобы приподнести их в качестве подарка хозяйке дома; но так как она не появилась вовсе, я их передал через моего переводчика, который поблагодарил ее и ее мужа за оказанный нам прием.
Мы салютовали князю при его отъезде тремя пушечными выстрелами. Он направлялся, как и другие молодые черкесы, в окрестности Суджук-Кале, где находился, его отец, чтобы продемонстрировать ловкость в беге и скачках, которые в обычае по случаю годовщины похорон.
Поминки состоят обычно из молитв на могиле умершего и в большой трапезе для присутствующих. Несколько кусков ткани в руке быстрого всадника служат наградой самым ловким всадникам, которые на своих лошадях пытаются догнать этого всадника и отнять у него приз за скорость; различные упражнения такого рода завершают празднества.
Прекрасный пол здесь, хотя ему и предназначается самая трудовая жизнь, далеко не осужден, как, например, у турок, на вечное затворничество. Особенно девушки допускаются на все празднества, которые они оживляют своей игривостью, и их общество является одним из лучших способов отдохновения для мужчин, с которыми девушки общаются с величайшей непринужденностью.
Как только молодой человек делает свой выбор, он должен договориться о цене за девушку с ее отцом; выкуп состоит чаще всего из кольчуги, сабель, ружей, лошадей и нескольких быков. Когда сделка достигнута, молодой человек является, чтобы ее увезти, в компании со своим другом, который сажает девушку на круп своей лошади, позади себя. Все трое они галопом пускаются к жилищу одного из своих приятелей. Кум представляет там девушку, которую устраивают в комнате, предназначенной для супругов; там она в одиночестве терпеливо ждет свое будущее, поддерживая огонь в очаге, который им заменяет свечи. Только после того, как все в доме заснут, приятель идет в лес за женихом, чтобы привести его к невесте. Прежде чем отдаться божественным радостям, которые их объединят, молодой супруг разрезает кинжалом корсет, который его супруга носит с пяти или шести лет; он сделан из сафьяна и снабжен двумя деревянными планками, которые накладываются на груди и из-за сильного давления мешают грудям развиваться; поскольку эта часть тела рассматривается как атрибут материнства, считается постыдным для молодой девушки показывать его присутствие. Корсет также очень тесно сжимает бюст от ключиц до живота веревкой, которая проходит через маленькие кожаные петли; часто для этой цели служат серебряные крючки, они его носят на себе даже ночью и снимают его только тогда, когда он износится, чтобы заменить его другим, не менее тесным. Таким образом получается, что черкешенка в день замужества имеет такую же талию, что была у нее в возрасте шести лет.
Никакая другая церемония, кроме увеселений, не служит для того, чтобы узаконить брак. На следующий день, на рассвете, муж покидает свою молодую жену, которая займет особый дом, который муж строит для нее при своем жилище, и где он ее будет видеть только по ночам, или же под строжайшей тайной, так как появление на публике вместе с супругой считается постыдным. Если муж богат, он сразу же уплачивает тестю стоимость, о которой они договорились; в противном случае это делается постепенно, и проходит иногда несколько лет, прежде чем цена будет выплачена полностью.
Обычай не видеть жен проистекает не из презрения черкесов к прекрасному полу; я думаю, наоборот, он изначально возник с целью продлить царство любви между супругами путем создания тех же трудностей, которые испытывают любовники, жаждущие друг друга, и благодаря которым их иллюзии сохраняются столь долго....
Черкесы делятся на три класса: первый — это класс князей, которых рассматривают как высших должностных лиц страны, и чье имущество зависит от числа вассалов, родственников и союзников, которых они могут собрать для участия в набегах, или же для защиты от набегов своих соседей. Их дочери довольно часто передают княжеское достоинство своим супругам, но полученный таким путем титул ниже завоеванного ратными подвигами.
Будучи мало в чем отличными от остальной части , нации, они не испытывают стремления подчинить ее себе. Молодой князь, способный продемонстрировать в боях всю гордость, присущую его рангу, решится сесть в присутствии старика только с разрешения последнего. Единственная их прерогатива состоит в праве дележа захваченной добычи и в получении пошлины с судов, заходящих в их края в коммерческих целях. Одна половина принадлежит им, а другая распределяется между теми, кто их сопровождает в военных походах, или теми, кто в данной местности зависит от них и кого иностранцы избирают для создания рынка для обмена товарами.
Различаюся два вида князей—«хануки» (Khanouks), которые не играют существенной роли, и «пши» (Pchis).
Второй класс составляют дворяне, и некоторые из них становятся очень могущественными благодаря союзам с многочисленными семействами; они являются оруженосцами князя и носят титул «ворков» (Vorks) или «уздени» (Uzdenes); так же, как и князья, они имеют право носить туфли красного цвета.
Вассалы, приблизительно такие же, какие существовали в Европе во времена феодализма, живут от отца к сыну в зависимости у князя, ноля которого они обрабатывают в мирное время и которого они защищают на войне. Каждый из них имеет землю и скот, и князь на них не имеет никаких прав; князь не имеет также никаких прав на самого вассала, ни па его семью, причем вассал, если он недоволен своим князем, волен уйти и выбрать себе другого. Только в качестве меры наказания князь может продать своего вассала, и в этом случае дело должно быть разобрано на собрании. Их называют «тфлокотхлами» (Tflokothles).
Представители этих трех классов мало чем отличаются друг от друга в одежде и домашнем быту; даже можно сказать, что между ними царит полное равенство.
К этим трем можно прибавить еще и четвертый класс рабов, захваченных во время набегов, которых они продают туркам или сохраняют при себе, их дети все обычно становятся вассалами...
Все иностранцы, попадающие им в руки и не имеющие кунака, пополняют ряды рабов; относятся к ним гуманно.
Трудно понять, как эти народы, сами имеющие рабов и считающие свободу первым из благ, могут решиться продавать своих детей; отец имеет такое право по отношению к детям; брат — к сестре, если у них нет родителей; муж также продает свою жену, уличенную в супружеской неверности. Зачастую это бывает единственным пожеланием девушки, если она красива и если она уверена в том, что ей удастся занять место в турецком гареме, что они предпочитают своему существованию в Черкесии. Не так редко они возвращаются на родину, получив свободу; то, что они рассказывают потом о радостях в этих тюрьмах сладострастья, и вид подарков, которые они оттуда привозят, убеждают многих других, которые просят, чтобы и их тоже продали. Однако очень редко своих детей продают князья.
....Черкес, которого я взял с собой, чуть не свалился в море, забираясь по трапу на борт; но, к счастью, я своевременно ухватил его. Господин Тауш поздравил меня с этим и сообщил мне, что если бы он утонул, мне пришлось бы уплатить его стоимость его родственникам, которые, без сомнения, принудили бы меня к этому. Мое удивление по поводу столь странного образа мыслей побудили его рассказать мне несколько анекдотов относительно тех принципов, на которых строится у черкесов судебная процедура и которые приводятся как примеры величайшей справедливости.
Два черкеса вместе владели участком земли с росшим на нем деревом, с которого один из совладельцев содрал кору; затем, какое-то время спустя этот совладелец уступил своему товарищу свою часть земли, чтобы перебраться на жительство в другой район; дерево засохло, и хозяин, чтобы убрать его, поджег. Пока дерево горело, другой человек, который подошел, чтобы прикурить свою трубку, был убит рухнувшим деревом. Семья погибшего набросилась на владельца участка, требуя, чтобы он уплатил его стоимость как виновник смерти их родственника. Обычай неизменен, и, казалось, собственнику участка нечего было ему противопоставить; однако, созвав собрание, он заявил, что, так как он бы не поджег дерево, если бы оно не высохло, если бы бывший совладелец участка не содрал с него кору, то штраф должен быть уплачен не им, а бывшим компаньоном. Все собрание аплодировало ему и вынесло решение в его пользу.
Князь, увидев козла на своем поле, приказал своему вассалу прогнать его; тот, сломав козлу ногу камнем, забинтовал ее куском материи. Животное, по возвращении к хозяину, подошло слишком близко к очагу, в результате чего повязка загорелась. Почувствовав боль, козел с испугу бросился в пшеничное поле па приусадебном участке дома своего хозяина; поле вскоре превратилось в пепелище. Дело разбиралось, и князь, который отдал приказ прогнать козла, был обязан возместить весь ущерб.
Один охотник выстрелил в лисицу, которая, убегая, вспугнула стадо гусей; взлетевшие с шумом и гоготом гуси вспугнули лошадь, которая сбросила и убила седока. Родственники умершего вызвали на суд старейшин хозяина лошади, который легко оправдался, объяснив мотивы, по которым он одолжил свою норовистую лошадь; тогда в суд вызвали хозяина гусей, который в свою очередь отделался счастливо, доказав, что причиной несчастья является охотник, и суд присудил охотника к выплате возмещения.
Почти все дела разбираются в том же роде национальными собраниями, происходящими в лесу под председательством князей и в соответствии с кодексом древних обычаев, ставших для этого народа священными законами.
Эти законы бывают иногда замечательно справедливыми в отношении представителей одной народности или их союзников; но эти принципы совершенно забываются, когда речь заходит об иноплеменниках, с которыми никто не связан никакими соглашениями; тогда в действие вступают иные принципы и нормы, абсолютно изменяющие представления о справедливости.
Кроме этих соглашений о союзе, которые существуют между семьями внутри одной народности, есть также соглашения, призванные создавать известный баланс сил в их стране в целом и препятствующие возвышению какой-либо преобладающей силы. Каждое племя стремится усилиться за счет союза с другим племенем. Клятва, произносимая по этому случаю соответствующими представителями, налагает на племена обязательство ни в чем не вредить друг другу, быть взаимно справедливыми при урегулировании споров между отдельными членами племен и во всем оказывать друг другу помощь. Личность, посягающая на этот договор, подвергается за это суровому штрафу, а в случае рецидива ее продают туркам как клятвопреступника и нарушителя общественного спокойствия.
Воинственный дух черкесов, их разобщенность, их презрение к мирному труду и их бедность превратили воровство в единственное средство поддержания существования либо путем прямого получения необходимых им предметов, либо путем получения средств платежа за то, что им поставляют турки. Воровство в такой чести, что худшим оскорблением, которое девушка может нанести юноше, это заявить ему, что он не сумел украсть даже коровы. Хотя союзные соглашения запрещают воровство друг у друга, они далеко не всегда твердо соблюдаются теми, кто их заключает, за исключением, однако, захвата людей, что имеет место только между врагами. Обычные кражи, совершенные с ловкостью, вызывают всеобщее восхищение, и гарантировать от них могут только индивидуальные соглашения или узы родства или гостеприимства. Незадачливый вор наказывается, на первый раз, возвращением украденного и возмещением в семикратном размере его стоимости; кроме того, налагается штраф в объеме девяти голов крупного рогатого скота в качестве удовлетворения чести пострадавшего, и все это выплачивается за любую раскрытую кражу, будь украдена хоть курица.
Убийство карается подобным же образом, однако соотносительно с обстоятельствами, которые ему сопутствовали, и в зависимости от личности убитого. Старейшины сочетают должности судьи и посредника при определении суммы, которая должна быть выплачена родственникам убитого. В сумму штрафа входят скот, пушнина, рабы, оружие и другие предметы; подобную сумму штрафа убийца редко в состоянии собрать без помощи своих близких и друзей.
Наконец, черкесские законы осуждают как бесчестье убийство родителей и противоестественный грех.
|