С детства был Мафоко горд и вспыльчив,

Никому он не прощал обиды.

Загляделся как-то он на игры,

На забавы отпрысков дворянских.

Подошел он к пухлым белоручка.

Встретили они его с насмешкой:

- У собаки – конура собачья,

Не тебе вести с князьями дружбу!-

Не схватился Урысбий за палку,

А своею крепкою ладонью

Семерых обидчиков отметил.

Матери дворянские сбежались,

Брань посыпалась на Урысбия:

- Как ты смел обидеть благородных?-

Отвечал спокойно им Мафоко:

- Вы, услышав плач их, прибежали.

Я б на месте умер от позора,

Если б мне на помощь мать явилась.

Чем я ваших отпрысков  обидел?

Тесно им – держали бы их дома,

Я для них не буду сторониться…-

С  этих пор открылось Урысбию,

Что чужда князьям святая правда;

Понял, что нельзя прощать обиды.

С этих пор Мафоко средь фокотлей

Сверстников-сподвижников находит.

Оркам он пути не уступает,

А фокотлей с радостью встречает,

Унаутов с радостью встречает…

И прослыл он дерзким и бесстрашным,

И его побаиваться стали

И князья и княжеские слуги.

***

Урысбий с братишкой Шаушау

Как-то раз собрались на охоту.

Вот уж к лесу темному подходят,

Лай собачий им летит на встречу.

Только Урысбий остановился,

Голоса послышались из чащи…

- Шаушау, - он окликнул брата, -

Хочешь знать, кто сядет мне на мушку? –

Не успел раздаться лай собачий –

В грудь козы послал Мафоко пулю;

Не успел утихнуть лай собачий –

Угодила в кабана другая…

Вскрикнул Урысбий: – Не бойся зверя!

Брат мой! Прегради ему дорогу! –

Расстелил он бурку пред собою,

Стать велел направо Шаушау,

Сам налево стал охотник меткий.

Слыша топот и дыханье зверя,

Под ноги ему метнулся мальчик.

Разодрал кабан клыками бурку,

Бросился стремглав на Шаушау,

Но наотмашь кабана ударил

Урысбий своим мечом коротким,

И взревел кабан предсмертным ревом,

Мертвой глыбой рухнул на тропинку.

Выехал один байколь из леса,

Подскакал он к распростертой туше

И вступил с Мафоко в перебранку:

- Как посмел ты, выродок собачий,

Княжескою овладеть добычей?

- Разве князь расправился со зверем? –

Бросил Урысбий в ответ байколю.

- Не сегодня ж ты на свет родился,

Чтоб загнанного зверя

Только князь добить имеет право!

- Если так, то подойди поближе,

Защищай скорей добычу князя,

Причитай над тушею кабаньей,

А умолкнешь – расставайся с жизнью! –

Урысбий сказал в ответ байколю,

На него ружье свое направив.

Тут и князь Джеджеко сам со свитой

Подскакал на белом иноходце

И воскликнул:

- Что тут приключилось?

- Что тут приключилось, сам не знаю, -

Перепуганный байколь ответил, -

Я спросил лишь, кто прикончил зверя,

А злодей меня чуть не прикончил…

- Это ваш кабан? – спросил Мафоко.

- Наш запели дружным хором трусы.

- Хоть кабан убит моей рукою,

Я бы воскресил его охотно,

Чтобы с ним померялись вы силой:

Удалось бы вам прикончить зверя,

Я предался б в руки вам покорно;

Если ж нет, - так ты, Джеджуко храбрый,

Ты тогда в мои предался б руки! –

И Джеджеко, побледнев, ответил:

- Хоть и я легко добил бы зверя,

Но кабан добычей стал собаки:

Я с собакой спорить не намерен! –

И коня он повернул поспешно,

Чтоб глаза не видеть Урысбия… 

***

За свирепость Кабаньим Зубом

Прозывался князь Бешуко.

Свил гнездо он под старым дубом,

В диком логове Коеплуко.

На прохожего человека

Он напасть был всегда готов,

И у бедного дровосека

Отнимал он его волов.

Про злодейство его и разбои

Шла молва по округе всей.

И однажды ночною порою

И Мафоко услышал о ней.

- Князь со мною ли совладает? –

Вскрикнул он, вскочив на коня.

В темный лес Урысбий въезжает

И зовет: - Встречайте меня!

Были слуги князя трусливы.

Лишь один старый лесник

Смельчака спросил боязливо:

- Ты зачем сюда проник?

- Ваш хозяин – князь ли, черт ли, -

Но с ворами скрывается тут,

Что крадут скот фокотлей,

Грош последний у них берут.

Под землей они спрятались, что ли,

Что не вижу из них никого…

Отпустил я коня на волю –

Попытайтесь поймать его!

А за нашу боль и муку

Ни за что не пущу слезу,

А сожгу я лес Бешуко –

Пусть сгорит Кабаний Зуб!

Так сгорай же, сгорай, проклятый!

Вспыхни пламенем черная ночь!..-

И байколи, страшась расплаты,

Побежали из лесу прочь.

Дым пожарища стлался чадный,

В небо дым уходил не спеша…

Величавой и беспощадной

Урысбия стала душа.